Режиссёр театра кукол Эльмира КУРИЛЕНКО — о гаджетах и одиночестве, культурном возрасте и театре жестокости, кукле и творчестве.

ЭЛЬМИРА КУРИЛЕНКО
В 1992 году окончила Алма-Атинский театрально-художественный институт имени Жургенова по специальности «режиссёр театра кукол». Дипломный спектакль поставила на сцене Новосибирского областного театра кукол. Кандидат педагогических наук, автор научных и учебно-методических публикаций, заведующая кафедрой театра кукол Новосибирского государственного театрального института. Как режиссёр поставила несколько десятков спектаклей в драме и театре кукол в Новосибирске, Барнауле, Чите, Чебоксарах. На сцене Новосибирского областного театра кукол с успехом идут её спектакли для взрослых — «Похороните меня за плинтусом» и «Королева красоты из Линейна».

Известная рождественская повесть-сказка Гофмана в Новосибирском областном театре кукол превращается в сказку-нуар, где война мышей и людей переходит в область сновидений, а взросление требуется не только детям. «Щелкунчик и Мышиный король» в концепции режиссёра Эльмиры Куриленко — это история про то, как близкие люди могут быть далеки друг от друга, а ещё как культура потребления разрушает нас, делая глухими к творчеству. Героиня сказки Мари — современный подросток — подвергается своеобразному буллингу со стороны брата и сестры и заболевает под натиском этого напряжения. Но мастер Дроссельмейер знает рецепт, и оказывается, что каждый из нас способен творить чудо.

Оформление сказки выполнено в стиле викторианского стимпанка, художник Александра Павлова.

— Эльмира Ростиславовна, премьера близко — 15 декабря. Все мысли о ней?

— Настолько, что я ночью порой уснуть не могу — мозг продолжает работать, крутить какую-то сцену. И отключиться невозможно, и снится, но это всё приятные муки, потому что каждый день несёт открытия. Бывают, конечно, и творческие тупики, тогда думаем с командой, как выбраться.

— Сама по себе повесть-сказка Гофмана — очень событийная история, где много разных линий. А вы придумали своего, русского, «Щелкунчика». В чём его принципиальное отличие?

— Действительно «Щелкунчик» — сказка в сказке, для каждого режиссёра свои темы становятся важными. В Европе история Гофмана звучит иначе, сам Щелкунчик обладает неким отрицательным обаянием. В нашей же стране он более чувственный, романтичный — рыцарь. И, конечно, мы свой спектакль делаем по-русски, отдавая дань уважения Чайковскому, который написал знаменитый на весь мир балет, — у нас в спектакле звучат музыкальные цитаты в авторской обработке композитора Юлии Пискуновой. Наш спектакль о том, как мы разобщены, даже внутри семьи. Мы рядом, но врозь и одиноки, как звёзды. Мы разучились общаться из-за соцсетей — получаем лайки, имеем много виртуальных друзей. Но это иллюзия, страшный мираж, который в иной ситуации просто развеется, и выяснится, что ты не умеешь общаться, не социализирован, одинок. Мы неожиданно вышли на тему космоса: придумали, что папа Мари — космонавт, — это была ирония, шутка для взрослых, а потом космос стал проникать во все слои нашего проекта. И я вдруг поняла, что люди, как планеты, — все из одной галактики, но очень далеки друг от друга, и это страшит, как страшит мысль о бесконечности космоса. Так легко стать ближе, но людям свойственно усложнять простые вещи.

— И где же выход из этого бесконечного одиночества?

— Каждый увидит в этой истории своё. Кто-то обратит внимание на своих родных и близких, эта тема звучит и в других наших спектаклях — «Королева красоты из Линейна» по пьесе Мартина Макдонаха и «Похороните меня за плинтусом» по повести Павла Санаева. Если с чужими людьми мы деликатны и внимательны, то с близкими порой очень жестоки и тем самым убиваем их. Меня это всегда мучило: почему мы так безжалостны к близким? Потому что они любят нас и всё простят? Тема взросления человека лежит в области культуры, в своё время меня вдохновили тексты Сергея Смирнова, нашего новосибирского философа, который говорил о проблеме культурного возраста. Он может отличаться от паспортного возраста. Скажем, 12-летний подросток может оказаться вполне сложившимся культурным взрослым в некоторых вопросах, а 40-летний — вести себя, как ребёнок, инфантильно и невежественно. Мы можем быть детьми в отдельных областях, медицине, юриспруденции, а в своей профессии быть культурным взрослым, как вы в журналистике. Культура — мера всех вещей. Без культуры общество не выживет, оно обречено. В нашем спектакле брат и сестра Мари смеются над уродством Щелкунчика, не понимая, что демонстрируют своё внутреннее культурное уродство… Я очень благодарна людям, которые мне встречались в жизни и оказали огромное влияние на моё развитие. У каждого из нас своя «нить Ариадны», я свою очень ценю.

— Как вы отважились поставить пьесу Мартина Макдонаха — спектакль «Королева красоты из Линейна»? Причём это первый опыт в истории театра кукол.

— Да, и мне мои коллеги говорили: не берись, Макдонах не для кукол! Но я почувствовала, что эту историю можно рассказать именно средствами театра кукол. Это действительно театр жестокости, и если в театре драмы мы идём от психологизма, то в театре кукол мы действуем через знаки и символы, показывая: вот Морин, ей больно, ей отрывают голову — и это действует на человека ещё более эмоционально. Кукла сама по себе имеет множество символов, и этот «букет» запускает мыслительные процессы у зрителя, а мышление, в свою очередь, является детонатором для эмоционального восприятия куклы, и этот процесс порой гораздо сильнее, чем эмоциональное сопереживание драматическому исполнителю. Театр кукол в этом случае обеспечивает задачу, которую ставил перед зрителем Бертольд Брехт: «не верить, а думать». И это то, что отличало его позицию от позиции Станиславского.

— У человека есть возможность воспринимать это через палитру собственных чувств, а не чьих-то переживаний?

— Конечно, когда знак действует через мышление, откликается весь спектр чувств. В драме же зрители чувствуют то, что чувствует актёр, — не больше, в зависимости от степени его убедительности. А куклы и символы позволяют уйти за эти рамки, поэтому и театр драмы всё чаще пользуется средствами театра кукол, используя символы, знаки, предметы, фактуры и прочее.

— В этом году вы набирали новый курс в театральном институте. Почему на отделение театра кукол идут неохотно? Да и ваши выпускники нередко выбирают театр драмы и музыкальный театр.

— Я всё время над этим думаю. Это проблема не только Новосибирска, на куклы действительно ребята поступают по остаточному принципу, и после окончания некоторые выбирают драму. Возможно, это проблема системного характера. Со времён Сергея Образцова, который оказал влияние на все театры кукол в стране. Как сверху назначили: театр кукол — это для детей, ТЮЗ — для юношества, а драма — для взрослых. Этот возрастной ценз действовал десятилетиями и до сих пор не может себя изжить. Абитуриенты мечтают о взрослом серьёзном театре, а театр кукол кажется им несерьёзным, детским, развлекательным. Наш зритель не воспитан в духе европейского отношения к театру кукол как к особому виду искусства, не имеющему возрастного предназначения. Сейчас, когда развивается репертуар театра кукол для взрослых, эта проблема, возможно, будет постепенно разрешаться.

— В мае на Международном фестивале театров кукол «Перекрёсток», который второй раз проводит НОТЕК, работала «Сибирская школа кукольника» под вашим руководством. Какие задачи она решает?

— Самая главная задача — это устранение разобщённости между театральными школами. Мы очень далеки друг от друга не только географически. И нам, конечно, нужно встречаться и обсуждать самые разные темы — от методологии образовательного процесса до проблемы выбора актуального драматургического материала.

— Вы когда набираете студентов, что для вас важно? Какими качествами они должны обладать?

— Конечно, они должны иметь актёрские способности и потенциал. Но есть ещё одна особенность: кукольник больше склонен к воображению, метафорам, символам, ко всему чудесному, у него более креативное мышление, склонное к исследовательской деятельности, к разрыву шаблонов, нестандартным решениям, даже абсурду. При отборе на драму мы обращаем внимание на темперамент, харизму, внятную речь, способность действовать словом. На куклы вместе с этими критериями я проверяю ещё способность к парадоксальному мышлению, готовность творить не только с помощью своего тела, но и из предложенных фактур. В этом году выбор был непростой, я очень переживала, но сейчас, спустя несколько месяцев, вижу, что многие первокурсники именно кукольники, и сами ребята это уже почувствовали.

— Если вашу собственную судьбу отмотать назад, какой момент стал определяющим, чтобы вы пришли в театр кукол?

— После школы я планировала поступать в театральный на режиссёра драмы, но в тот год набирали только актёров. А на следующий год был набор только на режиссёров театра кукол, я решила не ждать и поступила. Мастер у нас был режиссёром драмы, его просто обязали выпустить целевой курс режиссёров театра кукол, и я видела, как он вместе с нами учится этому искусству с нуля. Однако я получила хорошую режиссёрскую базу по школе Товстоногова, и она помогла мне остаться в профессии. Можно сказать, что искусству театра кукол я учусь всю жизнь. Кстати, свой первый дипломный спектакль я поставила здесь, в Новосибирском областном театре кукол, — «Сказка о золотом яйце», он потом шёл много лет. А вторая работа, которую я здесь поставила, легла на полку. Это был «Остров пополам» Устинова, символическое название, сейчас я понимаю, что дело было не совсем во мне, просто я оказалась не в то время и не в том месте. Это был тяжёлый психологический опыт, я бы сказала, ожог.

— Вы вернулись в театр два десятилетия спустя и сразу с такой серьёзной работой — «Похороните меня за плинтусом».

— Да, конкретно в этот театр кукол — действительно, спустя долгое время. Я ставила разовые спектакли в других театрах, но больше занималась наукой и педагогикой. Необходимо было решить свои проблемы, а для этого потребовалось время. Теперь я уже не представляю себе судьбу без профессиональной педагогики. А сейчас так сложилось, что я могу в институте со студентами, как в лаборатории, отработать какой-то драматургический материал, провести настоящее исследование и проверить его состоятельность для постановки в профессиональном театре кукол. Так было и с «Похороните меня за плинтусом», и с «Королевой красоты из Линейна». Сейчас вот у меня в режиссёрском портфеле проверенные проекты: «Дракон» по сказке Евгения Шварца и «Миливонщица» по сказу Таисьи Пьянковой — они прямо просятся на профессиональную сцену.

— Кукла — древний символ, в котором соединяются и ожидание чуда, и священный ужас перед неизбежностью смерти. Имея дело с куклой, человек уподобляется Творцу, или всё проще?

— Бог создаёт человека и природу, а искусство — вторая природа, человек создаёт куклу по своему образу и подобию. Кукла — как проводник между мирами, она может быть как оберегом, так и проводником чего-то страшного — вуду, например. Как мы видим по археологическим раскопкам, кукла всегда сопровождала человека, с тех пор как он начал думать, рефлексировать и развивать свою культуру. И нам в новом спектакле «Щелкунчик» хочется отправить в зрительный зал эту простую идею: люди, берегите в себе этот божий дар — способность фантазировать, воображать, творить, любить, создавать. Берегите человеческое в человеке!

Марина ШАБАНОВА | Фото Валерия ПАНОВА